Состояние "Уганда"

Зачем мы все это делаем? Что может настолько сильно втыкать в каякинге? Что именно стоит того, чтобы бросать семьи-работы-квартиры-фудболвтапках ради этого?

Этот вопрос я задаю себе каждый раз. И до настоящего момента не знаю на него ответа. Но я полностью уверен в том, что совершенствуя техническое мастерство я получаю не только удовольствие от самого катания. Я получаю возможность оказаться там, где я бы никогда не смог побывать без каякинга. Там, где бы мне не пришло в голову оказаться. Возможность увидеть то, что невозможно увидеть никак иначе. Например Ходжохскую теснину снизу, нижнее ущелье Башкауса, Фьюм Орбо...

Каякинг начал подмешивать в тот видеоряд, который проноситься у меня перед глазами в течение жизни, свои темы. Красочные, живые и безумно красивые. Сначала это было как в Fight club – забавный кадр меньше секунды, вмонтированный в нудную мелодраму. Зритель даже не успевает осознать что пронеслось у них перед глазами. Но чем дальше, тем все больше картинок я получаю не из плоскости городской социальной жизни, а оттуда. И то, что я вижу не может не поражать. Эти картины каждый раз потрясают меня до глубины души.

Уганда – одно из тех мест, которые оставят неизгладимый след в моем сознании. И дело не только в том, что это культовая для каякеров точка планеты, где сосредоточено максимальное количество отличных волн мира. Не только в том, что сплавляться по такой гигантской воде можно всего в нескольких местах земного шара. А в том, что я получил уникальную возможность оказаться там, почувствовать вкус страны, ощутить ее запах, самому пережить все то, что является нормой жизни там и полным сумасшествием здесь. И я вряд ли попал бы туда, если бы не каякинг.

Я смотрел передачи Дроздова. И клуб кинопутешественников тоже. Видел по телевизору львов, негров, пальмы, обезьян. Но вы просто не представляете какая гиганская разница видеть это, сидя на диване, и трогать своими руками. Ощущение того, что я оказался в совершенно другой точке планеты, было просто ошеломляющим. Это чувство подкралось еще в самолете, когда мы летели ночью над черным континентом. Европа в темноте светиться огнями автострад, городами, портами. Африка черная. Совершенно черная сколько хватает глаз. Только в некоторых местах – то тут, то там – горят редкие желтые огни. Это вовсе не похоже на свет городов. Это похоже на костры. Костры, которые жгут племена, живущие на расстоянии нескольких десятков километров друг от друга. Приземлились мы ночью, и первое что я ощутил, выйдя из самолета, – воздух. Африканский воздух не похож на наш. Он плотный. Он наполнен запахами. Он густой, влажный, теплый, пряный. Я сразу почуствовал себя внутри Африки. Ее составной частью.




Наверное именно из-за того, что там не бывает зимы, все просто наполненно жизнью, силой, движением. Почва, вода, трава, воздух – все как будто кишит. И это движение жизни захватывило меня, приняло в себя. Я ощущал себя частью этого процесса, частью цикла жизни на земле, просто белковым звеном в цепочке эволюции. Я ем и меня едят. Задумайтесь об этом. Кем вы чуствуете себя, сидя в офисе? Интеллектуальной личностью, человеком, для которого главное – это осознание мира, через его представления о мире. Человеком, живущим в собственной модели мира. Там я чувствовал себя живым организмом, живущим не в своих умозрительных моделях, а как есть – на земле, в толще других живых процессов.

Приземление было уже под утро. Мы погрузились в матату и поехали в кемпинг. Я периодически засыпал, а когда просыпался видел в окне картины угандийской жизни. К тому моменту как я приехал, я испытывал две вещи. Первая – ужасный страх. Страх от того, что все что показывали по телевизору – правда. Босые негритята с раздутыми животами, глиняные дороги, птицы, дома с земляным полом и пальмовыми листьями вместо крыши. Страх того, что все живет и шевелицо, что если дотронуться до земли, то сразу заболеешь всем на свете и стопицот видов насекомых отложат в тебя свои личинки. Второе – ощущение того, что я сплю и сейчас проснусь. Или даже того, что я в шалфее и вот-вот очнусь. Когда я вышел из автобуса и обнаружил себя посреди поляны, где мне предстояло жить, меня почти трясло от шока. Еще никогда я не испытывал настолько сильных впечатлений просто от того, как ощущается окружающая действительность. Вчера я видел заснеженную Павелецкую. Сегодня я смотрю на Белый Нил, обезьян и красную землю, по которой босиком ходят представители черной расы. Я серьезно. То удивление, которое я испытал, невозможно получить от наркотика.




Условия жизни добавляли к тому. Я положил все что у меня было на красную землю, натянул сверху тент. Осознание того, что так мне придется жить еще три недели как-то давило. Но дальше – больше. Пока я хлопал глазами по сторонам, парни сказали «пошли покатаемся на лодочках». И я пошел.

Этого первого дня на Ниле я никогда не забуду. Впервые в жизни для того, чтобы покататься на лодке я надел только шорты. Впервые я шел вниз к реке по тропинке сквозь экваториальные джунгли, о которых раньше слышал только на уроке географии. Про которые читал книжки о Великих Путешественниках. И которые даже боялся вообразить. Я сел на воду. Потрогал ее рукой. Она теплее чем в бассейне. Это просто вскрыло мозг. Теплая вода под новый год в реке, шириной с Неву. Мы поплыли вниз к первому порогу. На берегу голые негритянки стирают белье, полоская его в красной глине. На воде плавают такие птицы, на которых я ходил ребенком смотреть в зоопарк. Мы вылезли для просмотра первого порога. Идем по камням. На них сидит одинокий мальчик. Ему года полтора. Он совершенно голый, сидит на попе и моргает на нас глазами. По нему ползают мухи, в руке от держит оторванный кусок засохшей рыбы.


Осматриваем порог. Я очень волнуюсь. Все кажется большим, мощным и страшным. По такой огромной воде я еще никогда не плавал. Посмотрел, понял, что конечно страшно, но я справлюсь. Наметил линию. Посередине порога стоит какой-то островок, покрытый джунглями. Поехали. Захожу, сердце колотиться, гребки, изо всех сил уезжаю от огромной бочки, еду в ее маленький край, пробиваю. Все кончилось. Ха! Всего через пару дней я уже пойму, что Rip Cage - это вообще не порог, в него можно валиться как угодно, что там вообще по сути все бесплатно. Но в первый день, это все просто ошеломляет. Парни говорят, чтобы после Rip Cage я не уезжал далеко, что сразу за ним Bujagali falls. Чалимся, выходим смотреть. Долго обсуждаем. Внизу огромная пенная бочка. Очень страшно. Нужно уехать. Но если уехать слишком далеко – там еще одна огромная бочка. Кошмар! Сажусь, еду, лопачу изо всех сил, но не успеваю объехать финальную бочку. Зажмуриваюсь, а меня просто шлепают по заднице и отпускают. Еще через неделю до меня дойдет, что на Ниле есть только 3 серьезных порога: Widow Maker, Dead Dutchman и Itanda. Остальное – class 2! Все очень мягкое, теплое, нежное и очень большое! Это просто идеальный полигон для тренеровки духа и молодых каякеров. Все выглядит огромным, но на самом деле все совершенно бесплатно.

Абсолютно невероятные переживания я испытал в пороге Silverback. Наверное отчасти потому, что порог для меня оказался сюрпризом. Все друзья уже уехали вниз, я не знал что там и куда ехать. Виден был только перегиб, срез воды. Я аккуратно подплывал к нему все ближе и ближе, когда вдруг понял, что пути назад уже нет. И в эту самую минуту я увидел то, куда валюсь. Это было смешанное чувство схваченного дыхания и эйфории. Передо мной был длиннющий язык совершенно черной воды, полого валящийся вниз. Лодка разгонялась настолько быстро и долго, что из глаз потекли слезы от ветра. А внизу ждала огромнейшая волна. Циклопическая волна. Все было просто гигантское. И одновременно с этим было совершенно ясно, что ничего плохого случиться не может. Все промывное и дружелюбное. Я закричал от радости, как девка на американских горках.




После, когда я стал знакомиться с различными проявлениями Африки, я часто вспоминал Silverback. Мне кажется, между многими темами можно провести аналогию. Например между Сильвербеком и джином Uganda Warrior. Вот нельзя его чуть-чуть попробовать. Выпил хоть глоточек – постепенно, но неотвратимо превратился в война Уганды. Попробовал дудку – не важно, тормознулся ты или продолжаешь, ты будешь падать все глубже глубже. Там такие темы. Они действуют независимо от желания человека. Нужно просто расслабиться и получать удовольствие.

Ну что же. Дальше – больше. Не найдя волны мы поехали в кемпинг. Здесь я впервые попробовал Бода-Бода. Это мопед доукомплектованный черным парнем – контроллером руля. Название кстати символическое. Устройство из негра и мопеда называется «Бода-Бода». Видимо одно «Бода» - это мопед, второе «Бода» - это чернокожий. «Ма-Та-Та» - устройство из микроавтобуса и двух негров. Видимо Ма – это микроавтобус, а Та – негр. И по-другому не бывает. Не бывает бода-бода с двумя черными, или без них. Не бывает Мататы с одним водителем. Даже если пассажиров 18 штук и об этом сказали при заказе мататы, все равно обязательно один лишний черный парень будет ехать на переднем сиденье непонятно зачем.

Ехать на бода-боде было очень страшно, как и все в Уганде в первый раз. Держаться не за что, на руках лодка. Глаза забиваются мухами и красной дорожной пылью. Дорога из красной глины вся в колдобинах. Приход был неимовернейший. И вот меня выгружают у ворот кемпинга. Посредине Африки. В шортах и с лодкой. Не знаю почему, но эта мысль меня как-то сильно торкнула в тот момент. Вот куда приводят мечты. Думал ли я несколько лет назад, плавая зимой в холодном бассейне с грязной водой на доисторической стеклянной лодке, что это может привезти вот к такому...


Удивительнейшим образом в первый же день на реке потерялся Студ. Меня охватило ужасное беспокойство. Все вокруг мне казалось страшным и враждебным. Я стал суетиться, но еще большее волнение во мне вызвал вид друзей, которые с помощью африканских снадобий уподобились овощам и ничего не хотели делать для спасения нашего друга. Со Студом конечно ничего плохого не случилось. Лишь потом я понял, что там и не может ничего плохого случиться. Что нет ни единого повода для беспокойства вообще.

Я очень боялся малярии. Принимал лариам. Спал под москитной сеткой и пользовался репеллентами. Как оказалось в итоге – все равно есть 50% вероятности заболеть. Но все совсем не так страшно, как кажется. Да, если не лечиться, то через 3 дня умрешь. Да, в России нет ни лекарств, ни врачей, которые умеют лечить. Но в Африке к малярии относятся как к гриппу. Когда я почуствовал себя плохо и пришел сделать анализ на малярию – мне молча выдали лекарство, а анализ делать не стали. Зачем? Съел таблетку – и порядок! Если задуматься, грипп для негра куда опаснее, чем малярия для белого. Последствия гриппа, если им заразиться черный – такие же, как последствия нелеченой малярии для белого. Но против гриппа нет лекарств и он передается воздушно-капельным путем. Короче, половина из нас заболели. Некоторые по нескольку раз. Лечение простое – съел таблетку, полежал денек. На следующий день здоров. Во время приема курса (3 дня) – нельзя пить. Но вот Ванечке очень хотелось. И Роб – хозяин кемпинга – разрешил ему бутылку пива. Потом помолчал и сказал «или две». Потом еще помолчал и сказал «ну не больше трех».

Первую неделю мы жили в кемпинге Nile River Explorers. Это потрясающее место. Его сделали люди, у которых было свое и очень четкое понимание того, как должен выглядеть настоящий рай. И они реализовали свое видение в Уганде. Мое понимание понятия “рай” в принципе очень похоже на то, что сделали парни.

Там всегда тепло, темнеет всегда в одно время, воду в реке включают по расписанию. Как раз после завтрака. Вода всегда теплая. Река делиться на разные рукава, в каждом по своему порогу. Неделю можно ездить по разным местам и не повторяться, а takeout всегда в одном месте. Есть волна для фристайла, на которой можно кататься. Есть несколько катальных бочек(, хотя кому они нужны, если есть огромные волны?). Есть огромная бочка для родео, где ломает весла и вообще пехтерит нормально. Но при этом там невозможно утонуть. Есть практически неограниченное количество отборной ганжи. Поллитра по цене грамма. В баре не нужно думать ни о чем. Если хочешь что-либо выпить и сьесть тебе даже не нужно иметь деньги. Достаточно назвать свое имя. Есть электричество и интернет. Но электричество периодически выключают, а Инет не быстрый. Специально, чтобы вся эта ерунда не отвлекала от обычных райских наслаждений. Никакой роскоши и излишества. Но под рукой всегда есть все необходимое. Благодаря белому цвету кожи ты в любой момент времени можешь ощущать себя королем мироздания. И не из-за собственного снобизма, а потому что негры вокруг тебе показывают, что так и есть. Если не боишься, то в баре всегда есть парочка симпатичных негритяночек с которыми можно сыграть в любовь на один раз. Утром все расходятся кататься, чтобы вечером собраться в баре. Народу особенно много никогда не бывает. Но если ты видишь белого, то знаешь наверняка, что он приехал сюда за много тысяч километров. И никогда не угадаешь откуда он. Канада, Ирландия, Австралия – люди со всех уголков мира. И в мозгу каждого живет практически столько же мыслей, сколько в твоей – ни одной. Все разговоры о катании, волнах, панамах и выпивке. Никакого снобизма, диалектики, этикета или чего бы то ни было еще.

- Hi
- What’s up?
- Wanna smoke?
- Sure
- No worries

Вот и все общение.

Там был Алекс – какой-то черный друг Саши Давыдова по сплаву на Замбези. По крайней мере Алекс так сказал. Рядом стоял Стив Фишер.
A: Hi, Peter! This is Steve.
P: Hi, Steve!
S: Hi, Peter.
A: Peter, do you know who is Steve?
P: Sure
S: No worries.

Поначалу я как-то опасался местных жителей. Чувствовал себя не в своей тарелке. Каким-то уязвимым чтоли... На самом деле все наоборот. Большинство черных – это дети. Только не злые дети, как наши кавказцы, а добрые и наивные. Конечно они пытаются иногда обмануть или что-то такое, но делают это так беззастенчиво и просто, что палятся сразу. И чаще всего, если взрослый человек им грозит пальцем и чего-то требует, то они подчинятся. Безусловно, я немного утрирую. Но в целом осталось такое впечатление.




Ну вот подумайте сами, как бы вы нарисовали себе рай? Всегда тепло. Вокруг красиво. Много фруктов. Катание каждый день. Алкоголь и наркотики. Чувство собственной значимости. Отсутствие дел и забот. Хорошие люди вокруг. Вот именно так там все и есть. Но есть и минусы. Там ужасно скучно. Это понимаешь, когда проходит неделя. Все по-прежнему замечательно идеально. Но все совершенно одинаковое. Полнейший день сурка. Это обратная сторона медали. Скучно становиться даже в раю. И если нет определенной цели, то можно заскучать совсем. Мне было проще – я очень хотел кататься и делал это каждый день.

Все это напоминало спортлагерь. Утром в 8-45 подъем. Иду на улицу. Ем свежий ананас. Умываюсь. Пью чай с друзьями. Заказываю бода-боду, чтобы подобрал меня после катания. Иду кататься. Еду один из бекченелов (каждый день новый, но все равно по очереди, чтобы реже повторяться). Пытаюсь посерфить на каждой волне, покататься в каждой бочечке. Потому что просто плыть вниз ужасно скучно. Приезжаю на волну в Ugly Sisters. Достаю камеру, бутылку воды. Сажусь отдыхать. Катаюсь. Катаюсь. Катаюсь. Отдыхаю. Катаюсь. Катаюсь. Катаюсь. Один раз даже построил солнечные часы, чтобы смотреть когда уже время ехать к бода-бода. Потом, когда настало время уходить, еду порог за волной. Каждый раз в разном месте – чтобы, опять же, не заскучать. Дальше есть еще две бочечки. Делаю там картвилы и лупы. Потом на takeout девушки с голыми грудями купаются и стирают белье. Подъем от реки наверх. Бода-бода. Я в лагере. Расплачиваюсь. Ем чапати. Дую. Час лежу на солнце и не могу пошевелиться. Потом отхожу и иду пить stoney. Дальше закат. Потом мороженое. Потом рафтерский фильм. Потом – около 22-00 - спать.

В любом приличном доме должны быть несколько вещей. Кухня. Туалет. Ванна. И chill-out. Так вот в NRE все это есть. И пусть ничто из этого не блещет изысками, но свои функции исполняет отлично. Центр вселенной – бар без стен, с земляным полом. Этакий пиратский притон без затей. Но это самый лучший бар, который я видел. Есть деревянные столы, как в пивной. Есть барная стойка с шотами и полустоячим общением. Есть терасса с видом на Нил с высоты. Музыка. В середине зала полотно с проектором. Причем такое, что его можно смотреть из любой точки. С одной стороны изображение прямое. С обратной – перевернутое (право-лево перепутано). И есть обалденный чилаут. Квадратные диваны, укрытые подушками. На стене над ними висит фонарь, который привлекает насекомых. По стенам бегают ящерицы и охотятся на мух. Если вы сечете в теме раста-лаунжа, вы поймете, что лучше этого вряд ли можно что-то придумать.

Отдельная тема – напиток Stoney. Мне кажется, последнюю букву поменяли специально, чтобы не сильно акцентировать назначение этого лимонада. Наверняка в оригинале он назывался Stoned. Это сладкий лемонад с пузырьками, у которого есть острое имбирное послевкусие. Когда вы в состоянии «лимонада» - это лучшая вещь на земле! Ну и не стоит забывать о мороженом с фруктами, которые можно отведать в дорогом семейном ресторане, а можно заказать прямо в чилаут. Удивительно, что Stoney производит завод Coca-Cola. Но ни в одной другой стране я не пробовал ничего подобного.




В Африке мозг работает совсем по-другому. И это чувство словами трудно выразить. Например я понял, как это – «ничего не делать». Это может показаться странным. Вы скажете: «ничего не делать – все умеют». Нет. Это особенное «ничего не делать». Вот представьте – совсем ничего. Даже не думать. Такое чуство, что черная раса поэтому меньше эволюционировала. Им не нужно было работать летом, чтобы не умереть с голоду зимой. Все растет круглый год. Просто вытопчи в джунглях полянку, построй дом из глины и палок. И живи себе. Спать можно на земле, окна и двери не нужны. Место можно выбрать под хлебным деревом, чтобы можно было его есть. Так наши черные братья и делают. Конечно, в столице есть и машины и интернет и все дела. Но есть деревни, где все именно так, как я описал.

Я воспринимал Африку на уровне эмоций и ощущений. Я до сих пор переполнен этими чуствами. И мне очень хочется поделиться ими, но слов для них не найти. Об этом бесполезно рассказывать. Нужно просто сделать это хотя бы раз в жизни. Раз в жизни ехать на верху открытого грузовика по африканским дорогам из красной глины. Чтобы тебя палило солнце, а в глаза дул насыщенный запахами ветер. Чтобы черные мальчишки вокруг кричали тебе «Мзунгу!» и махали руками. А ты бы отвечал им медленным покачиванием ладони, как член Политбюро с мавзолея во время парада школьников. И чтобы впереди тебя ждал бурный теплый Нил, в который ты нырнешь уже через полчаса. И нет места страху или сомнениям. Все превосходно. Кататься на гигантской волне в одиночку, а время определять по солнечным часам. Чтоб единственными свидетелями твоих мувов было семейство обезьянок с красными хвостами. Сидеть на земле в ожидании бода-бода и смотреть, как голые дети играют в вышибалы. Рубить веслом бананы с ветки пальмы. Лежать на песке и смотреть на солнце. Пугать местных бакланов, которые сушат крылья. Идти с лодкой через джунгли, если продолбал суводь. Ехать на бода-боде мимо глиняной хижины, на которой написано ”I like to test European love”. Внутрь я войти не решился, так как не уверен до сих пор какого пола тот, кто это написал.




Nile Special считается лучше волной на Ниле. Я не разделяю этого мнения, но волна действительно отличная. Очень быстрая и крутая. Рядом с ней на острове есть кемпинг Hairy Lemon. Он занимателен тем, что там понятие «рай» еще более рафинированное. Черных туда не пускают, кроме прислуги. Еда одинаковая и по расписанию. Чтобы есть все-таки хотелось, в чилауте всегда есть снадобья. Очень красиво.

Посередине между Итандой и Nile Special есть «собачья волна» - вал в пороге Dog’s ear. Это поистине превосходное место. Огромная и быстра волна. Длинная суводь. Рядом гнездо белоголовых орланов, которые смотрят на тебя с ветки. Каждый день в полдень приходит 20 (не меньше) черных совершенно голых парней. Стоят и смотрят на наше катание. Когда я присоединился к ним (в смысле одежды), чтобы загар был ровным, они закричали и захлопали в ладоши. Хотя не знаю, чем был вызван их восторг. Их достоинства куда длиннее и массивнее. Тут снизу приехал на моторке Стив Фишер. И поехал вверх. Чорт! Ну и лодка у него! Мы всерьез спорили сможет ли он на ней заехать вверх по Итанде. Он буквально просвистел мимо нас вверх по реке, лишь махнув рукой.

Я очень боялся Итанды. Смотрел ролик с «прыгающими мячиками», где трое каякеров варяться вместе в Кубанце. При просмотре с берега Итанда очень пугает. Чтобы зайти на нее нужно переплыть от берега в дальнюю протоку. Минут 20 гребли по ровной воде с замершей душой в пятках. Потом проехать что-то незначительное, чтобы засуводиться. Сердце колотиться, руки потеют. Дальше нужно сделать траверс спиной к первому сливу. И до самого конца не видно куда едешь. Попал – не попал. Сперва первый толчок на струю. Мощный траверс изо всех сил. Разворот уже около среза. Оттуда виден язык. Знаешь, что скорее всего перевернешься на заходе. Страшно потерять ориентацию и уехать не туда. Делаю траверс. Разворачиваюсь. Вижу заход. Гребу к нему. Попадаю на язык. Сливаюсь вниз. Переворачиваюсь. Встаю быстрее-быстрее. Встал. Вижу, что никакой ориентации я не потерял. Линия не сложная. Да и грести-то можно не особо. Просто объехать Кубанца и Бэд Плейс. Совсем ничего сложного. В конце порога хорошая волна для катания.

Гипоксия по нашей воде из огромной бочки превратилась в гигантский котел с 15 метровым подсосом. Через всю реку. Явление природы. Удивительно. Уже два года туда никто не прыгал. Неудивительно.




Конечно было еще много вещей, о которых приятно вспомнить. Катание с Фишером при свете фонаря. Пиво на новый год из бирбонгов. Афрокосички в черной деревне. Молодые подонки на спор эпилировавшие себе воском все тело ниже шеи. Черная мамба на камне, рядом со мной. Ящерицы, бегающие по стенам. Чапати. Комичный «Рейв» в волосатом лимоне. Лук и стрелы и чернокожего охранника кемпинга.

Однажды мы попали на субботнюю мессу в Христианский храм. Храм без стен. Только крыша и скамейки. Черные братья стоят. Проповедник начинает воздавать хвалы господу на местном языке. Тут присоединяется проповедница, которая делает то же самое с небольшим запазданием на английском. Потом они начинают говорить одновременно, наращивая темп. Начинают откровенно читать. Подключаются ударные с хоповым ритмом. Дальше вступает глубокий басс. Угандийская месса – два фристайлера параллельно читают рэп на двух языках под хороший бит и басовую линию. Это действует как наркотик. Вокруг люди входят в транс, как на сеансах у Кашпировского. Меня тоже захватил этот ритм и понес. Я следовал ему, глядя в одну точку, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Друзья дернули меня за рукав и увели. Хоп – это черная тема, она у них в крови. Я редко слышал студийный хип-хоп, сделанный лучше, чем то, как безымянные черные братья читали субботнюю мессу.

А дальше, через недельку, произошло какое-то переключение. Мой моск стал работать на какой-то другой волне. Я стал воспринимать реальность ествественно, хотя она сильно отличалась. Перестал удивляться тому, что происходит. А просто следовал основному мотиву. Как и в катании. Бороться с такой водой бессмысленно. Нужно просто ей следовать. Следовать черному хоповому мотиву.

Каждая страна, каждое место, где я бывал, накладывает какой-то свой отпечаток. Оставляет след того состояния, в котором я был. Именно это я называю «никогда не стать прежним». Тот, кто смотрел долю секунду вниз с 10 метрового среза, никогда не смог бы испытать это как-то еще. И его сознание навсегда меняется. Расширяется ровно на одно ощущение. Но то состояние, в котором работает мозг в этот момент. И вот внутри меня теперь живет маленький кусочек моей Уганды. И я никогда не стану прежним.

Перта Малкин
19 фебраля 2007


Фото:

Санек,
Студ,
ЛУ,
Oleg Burinsky
http://burinsky.tv